Когда говорят об Александре Николаевиче Скрябине, его, как правило, рассматривают как представителя символизма в музыке, экспериментатора в сфере синтеза искусств, создателя цветомузыки, не углубляясь в то, какую цель преследовал композитор, занимаясь своими экспериментами, и забывая о том, что он был не только музыкантом, но и мистиком-философом. Для самого Скрябина цель была очевидна: своим произведением (а точнее – ритуальным действом) «Мистерия преображения», к которому он шел всю свою жизнь и работу над которым в виде пролога к нему – «Предварительного Действа» – продолжал на Подольской земле, композитор собирался в буквальном смысле преобразовать вселенную. Скрябин едва ли ни прямо объявлял себя новым Мессией, а Христа – «промежуточным демиургом» и намеревался путем синтеза всех существующих, некогда существовавших и даже несуществующих искусств создать и осуществить великую «Мистерию», исполнение которой, по его мнению, должно было дематериализовать мир и воссоздать его заново – уже идеальным.
Последнее лето своей жизни, проведенное на Подольской земле, Скрябин посвятил продолжению начатой за два года до этого работы над поэтическим текстом «Предварительного Действа».
С мая до середины августа 1914 года Александр Николаевич Скрябин с гражданской семьей провел на даче, расположенной в процветающем имении уездного врача Подольского уезда Григория Ивановича Моровича в четырех верстах от станции Гривно к югу от деревни Михалицы (селение было снесено в 1970-х гг., и точное расположение усадьбы установить невозможно). Дом хозяев и два деревянных флигеля, сдаваемых под дачи, находились в окружении прекрасного парка и яблоневого сада. В одном из дачных флигелей и поселились Александр Николаевич, его гражданская жена Татьяна Федоровна Шлёцер и их дети: Ариадна, Марина и Юлиан. Большую часть лета провел вместе с ними брат жены композитора Борис Федорович Шлёцер. Из воспоминаний последнего мы узнаем о том, как потекала жизнь на даче Моровича.
«Обстановка очень способствовала сосредоточенному труду: место было довольно уединенное; соседей интересных кругом не было; за все лето к Скрябиным приезжали лишь художник Шперлинг, прогостивший у них около трех недель, и композитор Гречанинов. Местность была однообразная, красивых прогулок не было. Таким образом, хотя то лето в общем было довольно хорошее, гуляли мы немного», – пишет Шлёцер. Посещал семью также семейный врач Виктор Васильевич Богородский. На даче Моровича Скрябин почти не сочинял музыку – об этом можно узнать из книги «Летопись жизни и творчества А.Н.Скрябина» (М.: Музыка, 1985. Составители М.П. Пряшникова, О.М. Томпакова): «До начала июля Скрябин завершил следующие фортепианные произведения: «Две поэмы», ор. 71; поэму «К пламени» ор. 72; «Два танца – Гирлянды и Мрачное пламя» ор. 73; «Пять прелюдий» ор. 74». Б.Ф. Шлёцер также отмечал в своих воспоминаниях: «В комнате, служившей гостиной, стояло пианино, но он очень редко подходил к нему… Если он изредка садился за фортепиано, то играл исключительно отдельные фразы из эскизов к «Предварительному Действу». Работать над текстом Скрябин любил на балконе, и его близких поражало, как прекрасно он переносит палящее солнце, будто бы расцветая и наполняясь энергией от его лучей.
«Единственное что меня беспокоит, это текст, – переживал Скрябин. – В музыке я чувствую себя владыкой; тут я спокоен: сделаю, что хочу. Но мне нужно вполне овладеть техникой стиха. Я не могу допустить, чтобы текст был ниже музыки». Стихосложение композитор осваивал, анализируя стихи любимых поэтов, в частности Вячеслава Иванова, Константина Бальмонта и Федора Тютчева. Привезенную ему (по его же собственной просьбе) Шлёцером книгу Шульговского «Теория и практика поэтического творчества» Скрябин отложил, едва начав читать. В качесте пособия по драматургической основе «Предварительного Действа» на дачу Моровича был взят первый том трагедий Софокла, только что вышедший из печати.
Сюжет «Предварительного Действа» был навеян теософией Елены Блаватской и древнеиндийской религиозной философией и представлял из себя план «Мистерии» в миниатюре – история человеческих рас, их разделения и возвращения к единству, процесс космической инволюции и эволюции.
В воспоминаниях Б.Ф. Шлёцер делится впечатлениями о работе А.Н. Скрябина над «Предварительным Действом» на даче Моровича: «Он работал в каком-то восторге. Казалось иногда, что вселилась в него высшая воля, заставляющая его напрячь все его силы, и он с радостью ей повинуется; часто приходилось чуть ли не насильно отрывать его от стола, чтобы он погулял хоть немного. Тогда он оправдывался: «Нужно торопиться, времени мало, не успею кончить к осени». Это чувство срочности, это опасение опоздать к назначенному ведь им же самим сроку, точно срок этот имел какое-то особенное значение, – вот единственное, что тревожило его тогда и нарушало его радостное настроение». «Предварительное Действо» как «репетиция» «Мистерии», призванной преобразить Вселенную, было намечено на 1915 год, но помешала Первая мировая война (известие о начале которой Скрябин получил на даче Моровича) и внезапная смерть композитора, которую он сам странным образом невольно предсказал. Продлевая в начале 1915 года договор на аренду квартиры, Скрябин заключил его не до конца года, как обычно, а лишь до 14 апреля. На вопрос арендодателя, почему он выбрал эту дату, Александр Николаевич ответил очень странно: «Так надо». Мистическим образом дата окончания аренды стала днем смерти композитора. Скрябин умер в возрасте 43 лет от заражения крови, начавшегося вследствие неудачно вскрытого карбункула на губе. В книге «Воспоминания о Скрябине» биограф, учитель и друг композитора Л.Л. Сабанеев описывает трагическое разочарование, испытанное им и друзьями Скрябина: после смерти композитора они не нашли ничего, кроме разрозненных эскизов. Увлекшийся литературной стороной «Предварительного Действа», Скрябин, который вообще имел обыкновение держать ноты своих произведений в голове, просто не успел их записать. Текст же впоследствии был напечатан Шлёцером в VI номере журнала «Русские пропилеи» за 1919 год.
Смерть А.Н. Скрябина вызвала небывалый резонанс у современников и дискуссии, не прекращающиеся поныне. Одни воспринимали его кончину как наказание за гордыню (что может быть поучительнее, чем смерть человека, объявившего себя Мессией, от ничтожного прыщика?). Другие считали, что Скрябин действительно был способен преобразовать мир своей «Мистерией», но человечество не было готово к переменам, поэтому Господь остановил его. Отношение Православной церкви к философии Скрябина было и остается однозначным: он пошел по пути прелести, религиозной мистики и ереси. Так или иначе А.Н. Скрябин вошел в историю музыки как блестящий композитор, а в историю Подольской земли как ее знаменитый гость.
Газета «Местные вести» № 1 от 14 января 2022
Татьяна Монахова, старший научный сотрудник
МУК «Музей «Подолье»
